Это было очень давно - много-много лет тому назад. Я, будучи еще студенткой, приехала домой на летние каникулы. Лето в тот год стояло очень жаркое и душное. В этом же доме жила и моя сестра с мужем и маленькой дочкой, которая только научилась сидеть.

Как-то днем (жара стояла невыносимая, в доме было очень душно) я зашла в комнату, где стояла кроватка девочки и подошла к ней. Девочка сидела в кроватке и играла. Потом вдруг она падает на спинку, закрывает глаза и начинает синеть. Я остолбенела, позвала сестру, она подбежала и, все это увидев, закричала. Я ей сказала, что срочно надо вызывать скорую помощь, а сама, схватив ребенка и сильно прижав к себе, выскочила на улицу. Что мною двигало - я не знаю. Сильно прижимая к себе ребенка, я думала только о том, чтобы, хотя бы часть моей энергии, жизни влились в нее и она открыла глаза. Я ее все сильнее и сильнее прижимала к себе.

Спустя много времени, прочитав медицинскую литературу, я поняла, что у девочки был тепловой удар и что надо было делать все наоборот тому, что я делала. Продолжая ее сжимать, я побежала к соседям. Зайдя во двор к соседям, я стала звать тётю Лену, так звали нашу соседку, она была дома и не спеша, вышла на крыльцо. Я ей чуть ли не кричала: «Есть ли у Вас какая-нибудь икона?» Она ответила: «Есть»; я ей сказала: «Выносите!» - она безропотно вынесла. Потом я опять как бы в приказном тоне говорю: «Отче наш...-знаете?» Она: «Знаю». Я ей уже кричу: «Читайте!» В то время я была очень далека от веры, от Бога. И как так могло получиться, что совсем неверующая студентка говорит такое - я не могла объяснить в то время свой поступок.

Сколько раз читала т. Лена «Отче наш...», я не помню. Я стояла на самом солнцепеке, сильно сжимая посиневшего ребенка, смотрела на нее и повторяла про себя: «Ну, открой глаза». Может это и была моя первая молитва к Богу. И Господь услышал нас с т. Леной. Веки у девочки задрожали, цвет лица изменился и она открыла глаза, я чуть-чуть разжала свои руки и она вздохнула. Мы с т. Леной заплакали, и я пошла домой. Скорая так и не приехала.

Господь показал мне Себя этим чудом оживления девочки, но я в то время была очень далека от Него и ничего не поняла.

Прошло много лет, прежде чем я нашла узкую тропинку к Богу и потихоньку иду по ней спотыкаясь, падая и поднимаясь.

Слава Богу, за все!

Прихожанка 3

Не приведи, Господи, опоздать

Еще свежо в памяти, когда Церковь и верующих притесняли открыто. Церкви почти все закрыты, а в те, что были открыты, ходили просто посмотреть, а то и побезобразничать. И приходилось по большим праздникам огораживать храмы оградами. Ну как на Пасху в Лавре. Один случай не дает мне покоя до сих пор.

Для того, чтобы попасть к Великой Заутрене на Пасху, нужно было прийти часов в десять вечера, иначе все закроют и в храм не попадешь. Однажды мы вдвоем с подругой запоздали и пришли, когда все закрыли. Мы подошли в храму Успения Божьей Матери и стали просить, что бы нас пустили. Ребята, что охраняли говорят: "Бабуль, мы не против пустить вас, но, как сейчас откроем, вся эта толпа хлынет и мы не справимся и будет беспорядок».

Начался крестный ход. Звон колоколов, пение, все освещено - светло, как днем. Сияющие священники, радостные лица прихожан, а мы по другую сторону ограды. Прошел крестный ход. У широко открытых дверей пропели первые молитвы празднику, потом все вошли в храм. Звон прекратился, двери закрылись, свет погас. За закрытыми дверьми, еле-еле для нас, слышалось пение. Там шла служба. Там была радость. Здесь стали расходиться. Кто засмеялся истерическим смехом, кто на гитаре забренчал, а то и выкрики плохие раздались. И мне представилось - там рай, здесь - бездна. Как же страшно остаться по другую сторону ограды. Это сравнение не покидает меня до сих пор, хотя прошло довольно много времени. Я до сих пор помню, какие радостные были лица у тех, кто закрывал двери.

Не приведи Господи, опоздать! Боже, не закрой предо мной другие двери!

Потом мы вошли, и была радость праздника, но тот момент я помню до сих пор.

Р. Б. Любовь