(продолжение, начало - журнал ПП № 4-6)
Далее указывается еще на то, что главная масса приезжих падает на воскресенье, а в это время в соборах совершается служба. Когда же Троицкий собор, например, может работать как музей. Я думаю, что в первую очередь необходимо усилить борьбу с темнотой и религиозностью масс, а затем уже приступить к открытию музея, а до тех пор должно пожертвовать работой намеченной Наркомпросом, удовлетворившись пока лишь реставрационными работами. Все остальные отделения опечатать до тех пор, пока Лавра остается монастырем.
ЩЕКОТОВ: Мною указаны общие основания борьбы с народной темнотой, ведущейся Отделом.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы говорите о том, что икона, перенесенная в музей, теряет свое религиозное обаяние. Но ведь здесь Вы мыслите возможность в стенах Лавры совместного существования пролетарского музея и религиозного культа.
ЩЕКОТОВ: Я изложил принципы работы, может быть другое учреждение нашло бы другие способы. У нас нет иных точек зрения.
ВАНХАНЕН: Вы не стараетесь подходить к этому вопросу с помощью вообще каких-либо точек зрения: как же Вы указывали на столкновение на почве реставрации чудотворных икон?
ЩЕКОТОВ: Это я указал, как на работу нашу в искоренении прежнего фетишизма. Здесь же наша работа – открыть памятники старины всему народу, а не спрятать их, как делали в царское время.
ВАНХАНЕН: Я хочу спросить еще о навесе над колодцем, не имеющем никакого значения, как художественная ценность.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Когда Вы пытались снять этот антихудожественный навес, почему Вы не довели дело до конца свой план? Ведь приостановкой работ дискредитируется Советская власть, так как работы Комиссия остановила, испугавшись каких-то угроз темной толпы.
ЩЕКОТОВ: Согласен с тем, что приостановка работ по ликвидации навеса – ошибка, хотя это, возможно, было и вызвало опасением. Было тревожное время, при вскрытии мощей происходили беспорядки.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Насколько мне известно, никаких беспорядков не было.
ЩЕКОТОВ: Повторяю, что реставрация икон есть своего рода борьба с темнотой.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто стоял во главе Комиссии во время приостановки работ по ликвидации безобразящего вид Лавры навеса? Если действия местной Комиссии Коллегия не считает правильными, то были ли привлечены к ответственности виновные в саботаже лица и кто именно?
МАНСУРОВ: Во главе стоял тов. БОНДАРЕНКО, заведывающий архитектурными работами. Он отстранен Отделом. Относительно работ в купели могу сообщить, что прекращение их было вызвано угрозами со стороны населения.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы не отвечаете мне прямо на вопрос, кто же именно участвовал в Комиссии, когда были прекращены работы у колодца?
ЩЕКОТОВ: Ответственность нес БОНДАРЕНКО.
МАНСУРОВ: Все работавшие получали угрозы в разное время от населения, о чем доводилось до сведения центра, а равно доводилась просьба об увеличении охраны.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы говорите о факте приостановки работ с такими подробностями, во всем этом инциденте осведомлены настолько и так горячо отстаиваете бросивших работу лиц, как будто бы Вы сами гражд. Мансуров были участником данных реставрационных работ.
МАНСУРОВ: Да, но членом Комиссии я тогда не состоял.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У меня вопросов больше нет.
РОЗЕНТАЛЬ: Возвращаюсь к вопросу о создании музея. При наличности классовой борьбы должно согласовываться с условиями местности, которые здесь крайне благоприятны. Пример – вскрытие мощей. Массу не разубедите в святости Лавры тем, что сделаете из нее музей, особенно если принять во внимание всю контрреволюционную деятельность духовенства.
СЕРГЕЕВ: В дополнение к словам Щекотова могу указать в виде иллюстрации отношения Коллегии по данному вопросу на два примера: Коллегия работала в Университетской церкви при ее закрытии и открыла по распоряжению Высшей Власти Успенский собор, ею опечатанный, для совершения богослужения. И в том и в другом случае Коллегия действовала, руководствуясь исключительно лежащими на ней задачами по охранению памятников. Культовые цели для Коллегии безразличны.
МАНСУРОВ: относительно места я могу сказать, что необходимо считаться с тем, что Отдел не выбирал места для музея, а воспользовался уже существующим историческим местом.
ЩЕКОТОВ: Мы служим науке. Для рассеяния темноты необходимо пропаганда. А какая пропаганда лучше той, которая может быть ведена положительным путем, иллюстрируя существовавшую монашескую жизнь, например, в митрополичьих палатах XVI в. указано на пьянство и разгул, царившие во время приезда Екатерины, как контраст с полной лишений жизнью послушников. Вы увидите здесь картины, рисующие нам роскошное питание высших монашеских слоев, связь церковных праздников с излишествами пищи монахов. Подобная пропаганда может сильно поколебать темноту и значение Лавры, как фетиша.
РОЗЕНТАЛЬ: Я возражаю Мансурову, что место музею не выбиралось. Я утверждаю, что Троице-Сергиевская Лавра – это гнойник на теле Советской России, который необходимо так или иначе отсечь. А сравнивать Москву с Лаврой нельзя, так как в Москве имеется пролетариат, а здесь в Троице-Сергиевском посаде пролетариата – нет, а живет масса крестьян, купцов и проч.
(продолжение следует)
Материал подготовил и. Гедеон
