Я боялся нищих. Я думал, что нищие – воры. Однажды мама с папой уехали в город, а мы с братом и сестрой остались дома. К нам во двор вошел нищий, и я со страху запер дверь на крючок. А брат откинул крючок, впустил нищего старика и усадил его на лавку за стол.
Мы с сестрой забились в угол, а брат стал наливать нищему супу. Перекрестившись, нищий стал есть. Он ловил ложкой красные кусочки морковки в супе и долго жевал их беззубыми деснами. Мне это понравилось, и я решил, что отныне всегда буду есть кусочки вареной морковки, которыми прежде почему-то брезговал.
Ложку от тарелки до рта нищий нес, держа ее куском хлеба, чтобы не уронить ни капли, и я решил впредь делать точно так же. Крошки хлеба нищий собрал со стола в щепоть и отправил в рот. И так вкусно это сделал, что я с того дня тоже стал доедать крошки. Брат налил ему кружку молока, он выпил и встал.
- Погорелец я, - сказал нищий. – Безродный, один на белом свете.
- А где будете спать? – спросил брат.
- В поле, миленький, в поле. Там каждый кустик ночевать пустит.
- А зимой?
- Авось добрые люди приютят.
- Приходите зимой к нам, - сказал брат и подал нищему полбуханки хлеба. Старик спрятал хлеб в суму, погладил каждого из нас по голове, еще раз перекрестился и ушел.
Зимой мы ждали его; мне очень хотелось налить ему горячего супу, молока, подать хлеб, как это делал брат…
Л. Нечаев
