Творчество наших прихожан

Пусто. Как гигантским ластиком вытравились во мне вся боль и непонимание. Бессилие и равнодушие поплелись во мне рука об руку, поддерживая друг в друге последние крохи желания доказать. Кому и что? Зачем? Думаю, что это проделки моих преданных подруг. Несгибаемая Надежда и сочувствующая Верочка.
     Вера в детстве много и очень тяжело болела, но недуги эти были скорее закономерным и временным явлением. Годам к семи все прекратилось. Девочка стала полноценным, радужным ребенком, на умиление близким. Подолгу разговаривать с Верочкой у меня не получалось, все как-то больше молчали, радуясь каждая про себя сохраненным крупицам сил и слов, жизненно необходимых, вероятно, кому-то другому, слабеющему на пути к встрече с Верой. Иногда она мне пела. Когда совсем тяжко приходилось, гладила маленькой теплой рученькой по голове - от этого тепла плакать я еще сильнее начинала, но только слезинки уже сладкие были и трепетно пахли ванилью. Временами поплакать собирались втроем ... с Надей.
     Маленькой и хрупкой Верочке крепко досталось от меня во времена буйной юности. К концу длительных над ней издевательств Вера вдруг поднялась, скидывая с себя остатки бесчисленных ссадин, синяков и прочих побоев, и протянула ко мне все те же теплые сильные руки. Глаза ее при этом светились и меня ... прощали. Только тогда, в том неземном взгляде, я в первый раз заметила знакомое мне с детства, очень родное и красивое лицо. Это была Любовь. Ее таинственную защиту и невероятную энергию я узнала, живя еще в материнском коконе, когда от непрерывных потоков нежности и ласки я менялась и росла, готовясь появиться на свет.
     С тех пор Веру я видела редко, она оставила мне свою силу и Любовь. Доверив большеглазую и непредсказуемую, кроткую и изящную сестренку Любочку, она жадно ринулась куда-то ... видимо, на помощь той самой слабости, уже согбенной и совсем обессилевшей без жертвенной Верочки.
     Течение жизни изменилось, не стало страшных водяных воронок и коварных ветвистых коряг, скрывающихся под струящейся синей гладью. Все мои стремления, мечты и желания теперь были устремлены к девочке. Ее правильному, исконному, истинному воспитанию. Вернее, поиску этой истины. В помощь по обузданию упрямого и местами диковатого нрава Любы незримо сопровождавшая нас Верочка оставила Надежду. Общительная и жизнерадостная, гибкая, лояльная, чуткая, оптимистка по призванию, Надя умела с легкостью ликвидировать любую, даже самую на первый взгляд нерешаемую проблему - она очень много рассказывала нам про Верочку. От ее слов Люба хорошела, отчего комната наполнялась светом и пением.
     Когда Любочке вдруг нездоровилось, то болеть мы начинали вместе, долго и мучительно. Лечились Надей. В самые острые моменты приходили письма от Верочки, чудодейственно заживлявшие наши язвы.
     Любовь оказалась на удивление разносторонней натурой. От классического и наивного моего понимания любви как обязательного многодетного непрерывного счастья в домике с розовыми стенками до жертвы, боли, терпения и мучительных лишений.
     Но истинным ее проявлением явилась незнакомая мне до того момента Любовь Небесная. Словно бескрайними лучами поочередно дотрагиваясь до каждого из нас, она вдруг дарила удивительные мгновения счастья и внезапной ребяческой радости именно в те моменты, когда казалось, что силы исчерпаны, и каждый последующий шаг доставлял невыносимые страдания. В такие минуты Надя менялась до неузнаваемости - она сворачивалась в маленький тугой клубок и, опершись на колени, тихо пела. Когда Надежда устремлялась глазами ввысь, залитое слезами лицо озарялось неземным светом - Любонька и Вера снова были с нами!